Всё посадим! Всех посадим!
Название: Пять скалАвтор: Клан Сенджу
Бета: Клан Сенджу
Персонажи: Сенджу Тока, Хаширама, Тобирама, Мито (за кадром), массовка
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Размер: 2150 слов
Дикслеймер: не велите казнить!
Предупреждения: AU; все действия происходят за несколько лет до заключения союза между кланами; сцена входит в цикл "Четыре шиноби и одна куноичи" (разделен на две порции, продолжение следует в "Свободной теме")
Саммари: у ниндзя всегда всё было не как у людей: они не жили – они умирали
Год белого тигра, осеннее равноденствие. Битва у Пяти Скал
Грудь сдавило, и от каждого вдоха ей становилось только жарче, будто бы кто-то неведомый нагнетал в легкие воздух кузнечными мехами. Однажды в детстве она тайком пробралась в кузницу деда и, запнувшись о какую-то деревяшку, нечаянно ухватилась за еще не остывший рог наковальни. После этого случая она месяц боялась приближаться даже к домашнему очагу и подолгу дула на бульон. Теперь же Токе из клана Сенджу казалось, что она всем телом распласталась на той горячей опоре, и чьи-то ладони усердно прилаживали друг к другу лоскуты ее плоти, заново ковали в единое целое, словно раскалённые осколки клинка.
Тока стиснула зубы и подавила стон, который ободрал бы и без того пересохшие связки. В нос и рот забился запах жженых волос, а еще – мха и перегноя. Когда ей удалось приоткрыть глаза, то куноичи на миг охватил ужас заживо погребенной, пробудившейся во тьме могильной ямы. Она заскребла ногтями по своему бархатистому ложу. Несмотря на бережное обращение, боль пронзила Току до самых костей, когда ее перевернули с живота на бок.
– Прошу тебя, потерпи немного, раз уж очнулась, – раздался над ухом знакомый баритон, мягкий и в то же время покровительственный. Стоило ей услышать этот голос, как все глупые страхи улетучились: она всегда вязла в его звучании, как в тех мшистых перинах, на которые ее уложили.
Их лидер был жив и сейчас ухаживал за подчиненной, вместо того чтобы прилечь и отдохнуть. Должно быть, он израсходовал на исцеление не меньше четверти всех остатков чакры. В ней боролись радость и совесть. По его требованию она готова была молча вынести стократные муки, ведь с двенадцати лет ценность ее существования измерялась взглядами и словами Сенджу Хаширамы.
– Я ослепла? – с трудом выговорила Тока, удивляясь, насколько равнодушным тоном произнесла она роковой для любого воина вопрос. Ее явно больше смущал шелест разрезаемой на бедре ткани, кое-где прилипшей к обожженной коже. Безжалостное воображение подсовывало ей картины, на которых привычная дуга губ Хаширамы искривлялась от отвращения при виде её изуродованных ног.
– Не переживай. Я всего лишь наложил плотную повязку тебе на глаза, чтобы в них ненароком не попала лечебная мазь, – поспешил успокоить он куноичи. – По правде сказать, твой двоюродный брат так расстроен, что даже не представляет, в каком порядке поблагодарить и отругать сумасбродную сестру.
Его регенерирующее прикосновение притупляло боль, вызывая ощущение легкого жжения в мышцах: Хаширама продолжил латать поврежденную мякоть, волокно за волокном, капилляр за капилляром. При необходимости он бы сумел нарисовать карту Токи в мельчайших подробностях, но только если речь велась о теле – Хаширама не пересекал границ ее внутреннего мира то ли из уважения, то ли из осторожности. Он не мог видеть, как в саду девичьих заблуждений и разочарований, словно ядовитые хризантемы, распускались незаживающие язвы. Даже если бы Хаширама и заметил, тщетно было пытаться искоренить сорняки: никакая хворь не излечивает саму себя. Коли повезет, со временем болезнь проходит.
Вот еще один бутон, вдоволь налившись соком вины, разворачивал лезвия лепестков. Сомнения обвились вокруг Токи тугим стеблем с тысячью шипами.
Тяжелораненый считался непозволительной ношей на поле боя. Когда вокруг, под неистовый свист кунаев и сюрикенов, плясали бледнолицые сборщики в их призрачных саванах, было верхом безумства тащить на себе лишний, по сути «мертвый» вес. Обычно самое лучшее, на что следовало надеяться в таких обстоятельствах, – это быстрая смерть от рук товарища или сработавшая взрывная печать, заблаговременно вшитая в воротник: павший сохранял как честь, так и секреты клановых техник. В конце концов шинигами было всё равно, из какой оболочки вынимать душу.
Тока, как и остальные ближайшие родственники Хаширамы, доподлинно знала, что молодой глава Сенджу гораздо чаще поступал по разумению собственного сердца, чем под диктовку здравого смысла: он никогда бы не бросил соплеменника умирать. Жгучие укусы ожогов меркли в сравнении с мыслью, что она могла не спасти его, а, наоборот, погубить в своем эгоистичном рвении доказать безответную… преданность.
Память услужливо разложила перед хозяйкой доказательства совершенной ошибки, почти без исключений фатальной. Любому ниндзя едва ли не с колыбели внушали заповедь: переоценить противника – значит потратить силы напрасно, недооценить – отдать жизнь зря.
***
На заре три десятка шиноби из клана Сенджу, затаившись в густой тени валунов, ожидали появления вражеских солдат, посланных узурпатором Киринджи – дядей наследного принца Страны Огня. Нанятый для саботажа победоносной кампании регента их отряд занял стратегически выгодный выступ, являвшийся преддверием Пяти Скал, громадных нерукотворных врат, за которыми пролегал перевал. Другой более короткой и подходящей для осадных орудий дороги к крепости Такадай нельзя было отыскать, не вторгаясь в заповедные владения диких народов высокогорья. Юный даймё и его Зеленое правительство прятались в их временной резиденции, как в запертом сундуке, уповая на скорейшее возвращение союзных войск генерала Коры, которая при поддержке повстанцев сдерживала напор Киринджи на северо-западном фронте. Бочки с монетами стремительно пустели так же, как оголялись склоны гор с наступлением осени, поэтому чиновники-оппозиционеры могли позволить себе прибегнуть к услугам всего одного клана, зато, по их же льстивым заверениям, самого могущественного на континенте. Взамен они пообещали Хашираме еще не отвоеванный участок земли и будущие привилегии.
Шиноби вокруг нее то и дело ежились из-за утренней сырости, мрачно наблюдая за неизменностью пасмурного пейзажа. Тока сама куталась в шарф, ее клонило в сон, и она щипала себя за мочку. Ушедшие в разведку люди не подавали никаких сигналов. Она ненавидела сидеть в засаде и считать от скуки удары собственного сердца.
В отдалении послышался перезвон бубенцов вперемежку с блеянием овец и окриками пастуха. Видно, вопреки предостережениям, жители местной деревеньки больше беспокоились за хозяйство, чем за здоровье, и всё еще осмеливались расхаживать по окрестностям. Вынырнувший из дымки мальчишка гнал отару к тропинке, ведущей к скалам. Появившись на минуту, он и его стадо опять исчезли из виду, а вместе с ними стихли все звуки. Только куноичи насторожилась, как на их отряд посыпался смертоносный град стрел. Она вовремя заскочила за каменный щит. Уловка с перевоплощением? Харухиса не побрезговал пустить в авангард ниндзя? Тока оглянулась в поисках их командира: он стоял неподалеку, позади нее, за деревянным заслоном и уже складывал печати для второго дзюцу.
Что-то скрипнуло над головой куноичи. С края валуна спрыгнул один из нападавших. Рот темноглазого шиноби исказила злая ухмылка. Не раздумывая, он накинулся на нее, и два длинных сенбона впились в его зрачки – недаром эту технику шутливо окрестили «моргнуть не успеешь». Пошатнувшись, отравленный враг упал замертво. Токе было не до мелких сошек. На куртке трупа красовался двухцветный мон, принадлежавший небезызвестному роду. До этого дня куноичи из клана Сенджу не доводилось сражаться с его представителями, о кровожадности которых она, все же, была довольно наслышана: встанет кто-нибудь из Учиха на пути – беги прочь от такого противника, ежели ты слаб, а ежели силен, убей.
Посторонняя аура надавила на виски, словно морская волна, она увлекла куноичи за собой. Ей бросил вызов достойный противник. Тока уклонилась от пары кунаев с прикрепленной к ним леской. Следом прямо на нее полетел третий нож. Ветер веял в направлении куноичи, на нее нахлынул теплый воздушный поток. Какой дилетантский просчет. Секунда промедления, и Току бы поглотила огненная воронка. Она воздвигла водную стену – куноичи обдало обжигающим паром. Ей повезло, что атаковавший ее Учиха был неумел по части гендзюцу, предсказуем…
И не изобретателен. В Току метнули несколько сюрикенов, воспользовавшись молочной завесой. Неужели она выглядела до того несмышлёной добычей? Зачем повторять прежнюю незатейливую комбинацию? Куноичи сбила струями пылающие шары, шагнула вперед и наступила на металлический диск. Она почувствовала подвох всем нутром: изъян был иллюзорным. Ее намеренно ввели в заблуждение и наслали двухслойное гендзюцу. Мимо Токи, как праздничные ракеты, пронеслись с полдюжины копий, явно нацеленных на другую мишень. Когда она поняла, на кого именно, то взревела, будто за шиворот плеснули кипятка. Куноичи ринулась к Хашираме, вовлеченному в бой на мечах, и опрокинула его наземь…
***
Он нечаянно дернул её за прядь, разматывая льняную ленту, и это перерезало истонченную канву образов прошлого. Да и вспоминать дальше толком было нечего. Хаширама снял повязку с головы куноичи и ею же оттер испарину, скопившуюся над бровями Токи. Та прищурилась, свыкаясь с ненавязчивой мглой и низеньким куполом землянки. Ее двоюродный брат отошел и, усевшись на толстое корневище, начал толочь в ступке очередное снадобье.
Он развернулся к Токе спиной. Снова спиной, вечно спиной, той самой спиной, которую она прикрывала не раз, мечтая когда-нибудь прижаться щекой к его мускулистым лопаткам, усеять поцелуями ложбинку между ними, обхватить крепкую талию и больше не отпускать. Порой Тока завидовала его плащу.
– Хаширама-сама… – ей отчаянно захотелось попросить прощения и признаться в чувствах, одолевавших ее на протяжении всей юности, но вместо этого она только спросила: – Мы выиграли?
– Нет, Тока, – устало прозвучал ответ, и ее захлестнула досада.
– Тогда Учиха..?
– Тоже нет, – он наконец оставил свое монотонное занятие и повернулся к Токе. В тусклом свечном отсвете его черты, закаленные лучами солнца, сложились в золоченую маску с насмешливо загнутыми прорезями. – Победили горные духи.
Догадаться, что Хаширама имел в виду, не составляло труда. И они, и Учиха вынуждены были отступить под гнетом природы. Землетрясение не выбирало, какой из сторон суждено провалиться. Пограничные провинции страдали не только от политических качелей, но и от сейсмической нестабильности.
– Вы в порядке? – спохватилась Тока, обеспокоенная его замедленными движениями.
– Не совсем, задело мою правую руку, – он пристально посмотрел на нее, и ей сделалось неловко от его намека.
Хаширама обернулся на шорох ветвей, оплетавших дверь, и Тока выпустила вздох на волю. Зашедший стряхнул мокрые листья, приставшие к меховой оторочке.
– Тобирама, ты уже вернулся из дозора?
Куноичи зажмурилась, не испытывая никакого желания сталкиваться взглядами с младшим из двух братьев. Он ей напоминал зеркало величиной с рослого мужчину: когда она вглядывалась в блеклое лицо, оттуда на Току алчно таращилось красноокое чудовище. Обладателям ужасного шарингана не мешало бы у него поучиться запугиванию.
– Как она? – полушепотом поинтересовался Тобирама.
– Слизь Кацукена творит чудеса, – похоже, Хаширама сменил гнев на милость и не собирался отдавать ее на растерзание демону чопорности.
– Вам обоим неимоверно повезло. Эта женщина отважится на любое безрассудство в твоем присутствии, – проворчал господин Благоразумие.
– Я не могу понять, брат, кого из нас двоих ты упрекаешь в первую очередь? – она готова была поспорить, что Хаширама выразительно закатил глаза.
– Бесполезную жертвенность.
– Жизнь уже не раз опровергала количественный подход, – снисходительно парировал его выпад собеседник.
– Твое витийство не изменит того факта, что восточная армия уже на подступах к Пяти Скалам. А Учиха, как только сообразят, куда мы подевались, прежде всего постараются нас выкурить отсюда прямо в капкан превосходящих сил противника, – Тобирама полагал своим долгом окунать каждого в ледяную прорубь действительности. Он вот-вот предсказуемо примется ходить из угла в угол, туда-сюда, словно маятник.
– Командующий Харухиса побоится обвалов и не рискнет подниматься на перевал до завтра. Ведь какой-нибудь сорвавшийся камень вполне может ненароком размозжить даже его толстую черепушку. Что же касается Учиха… те не станут забредать в непролазный ельник или пытаться поджечь лес под ливнем, который в этих краях, как по расписанию, назначен после обеда, – рассуждения Хаширамы, казалось, были лишены прорех, но что-то куноичи не давало покоя.
– Ты…
– Аматерасу. Негасимое пламя, – разорвала свою притворную дремоту Тока. – В позавчерашнем донесении нашего лазутчика сообщалось, что по слухам около недели назад один Учиха потопил чуть ли.... чуть ли не целую флотилию близ Птичьего острова. Очевидцы уверяли, что темные языки пламени три дня резвились по всему заливу, пока полностью не обглодали обломки остовов.
Она закашлялась и опять сомкнула веки. Легкомыслие её чуть не погубило. Учиха уже застали их врасплох сегодня. Второй зевок станет последним.
– Не волнуйтесь, им нас не зажарить, – убедительно сказал Хаширама и рассеял их опасения: – Я предусмотрел и весьма плачевный расклад. Мы отправимся вглубь леса и выйдем к ущелью Сэбонэ, где наш отряд поджидает надежное подкрепление вместе с Сатоши. Вчера я отослал ему крылатую весточку с указанием места встречи. А наших недругов угостим теневыми клонами. Даже если Учиха быстро раскусят обман и погонятся за нами, то им, в отличие от нас, не удастся перекинуть мост в считанные минуты.
– Под подкреплением ты подразумеваешь оголтелую кучку Узумаки? – Тобирама явно разделял ее невысокое мнение об эксцентричных соратниках.
– Да, ту самую могучую кучку под славным предводительством моей невесты, – с дразнящим удовольствием подтвердил ее двоюродный брат.
Сердце Токи защемило клещами. Полгода она избегала малейших упоминаний о рыжеволосой Мито в разговорах и предпочла бы не слышать о суженой Хаширамы еще столько же. Судьба иронично подарила чужое счастье той, которой оно было совершенно ни к чему.
– Соскучился, что ли?
– Как по маминой любимой хворостине, – лукаво согласился жених.
– Врешь.
– Вру, – тут же честно признал Хаширама и добавил с задором: – Мы переписывались, и в посланиях за этот месяц я не прочел ни одной угрозы в адрес моего мужского достоинства.
Она намеревалась воткнуть иголку в их перепалку, колко заявив, что у косноязычной куноичи из земель Водоворота просто иссяк скудный запас радужных метафор.
– Хаширама-сама! – в их укрытие ввалился запыхавшийся Мацу. От шиноби несло едкой гарью. – Кромка леса внезапно вспыхнула. Впервые такое вижу. Как будто тучи подпалили, и те брызжут не дождем, а смолой. Мне пришлось избавиться от катаны: дьявольское пламя в момент обуглило сталь. Что прикажете делать?
Тока вздрогнула от дурной вести и обеспокоенно заерзала по мху.
– Тобирама! – их командир нахмурился.
– Нам надо задержать огонь, так? – младший из братьев привык ловить на лету мысли старшего. – Я и Мацу проредим полосу, выкопаем и заполним заградительный ров, а ты уведешь остальных.
– Постарайся обойтись без жертв, любых, – глава Сенжу опустил ладонь на плечо Тобирамы.
Тот усмехнулся и кивнул, а затем вышел вслед за товарищем. Хаширама обвернул вокруг пояса перевязь и затянул ремешки.
– Ну что, Тока, придется тебе еще раз прокатиться на Кацукене! – он надкусил большой палец и молниеносно начертал символ призыва.
Она поморщилась: у нее никак не выходило поладить с ревнивым слизнем.
@темы: Конкурсная работа, Фанфикшн, Клан Сенджу, Тема: Историческое событие
-
-
22.12.2012 в 15:18Финал только получился оборванным – вероятно, оттого, что это часть цикла.
-
-
24.12.2012 в 20:44Автор