Тема: Зрелость, Фанфикшн_4

[Rikudou-sennin]

Название: Последний выбор
Автор: Клан Сенджу
Бета: Клан Сенджу
Персонажи: Хаширама/Мито, Мадара/Мито
Жанр: ангст
Рейтинг: РG
Размер: 662 слова
Дикслеймер: права на мир и персонажей принадлежат Кишимото Масаши
Саммари: о том, что вот соберешься сделать что-нибудь хорошее, а оно раз – и никому не нужно.

Когда под палящими лучами полуденного солнца Хаширама Сенджу впервые переступил границу Страны Водоворотов, он поклялся себе, что женится на первой девушке, которую увидит здесь. Будь он глупее, он осудил бы сам себя за неожиданную страсть: такая пылкая, но бессмысленная клятва могла сойти за романтический порыв, но в действительности это было одно из тех его наитий, повинуясь которым, он заключал союзы и отстраивал города. Будущий Первый Хокаге так до конца жизни и не признался никому, что еще с юных лет его начали посещать странные откровения, больше всего походящие на внезапную решимость сделать то, о чем секунду назад и не помышлял. Они приходили быстро, накатывали, словно прибой, но, несмотря на всю их видимую неожиданность, приносили удивительное умиротворение, и оттого пять лет назад, переступая границу Страны Водоворотов, Хаширама Сенджу был абсолютно спокоен. Он пришел взять то, что ему принадлежит.

Когда Мадара увидел Мито, ничего не произошло. Не ушла из-под ног земля, не рухнул небесный свод, не сдвинулась с оси вселенная – во всем мире не случалось ничего обыкновенней этой встречи; и только потом, уже значительно позже, быть может, день, быть может, полгода спустя, Мадара понял, что так и свершаются судьбы. Ни боя гонгов, ни гласа хорагая – то, что дороже мира, заветное и самое сокровенное, приходит к нам незримо для нас самих. Мадара не любил Мито, он жил ею. Чувствовал каждый шаг, каждый взгляд, дышал с ней в такт – это была не любовь, но родство, самая фантастическая близость, на которую только способно живое существо. Близость душ – то нерушимое и незримое, чему невозможно противостоять.

Двое величайших мужчин своего времени были слишком достойны, чтобы сражаться, но и слишком сильны, чтобы кто-то из них уступил. Они не добивались любви – они любили, и каждый из них был спокоен за свою любовь.

Такое не могло продолжаться вечно. И в тот день, когда Хаширама вошел в покои своей обессилевшей после родов жены и повивальная бабка, угрюмо глядя в пол, подала ему на руки тоненького, как тростиночка, белокожего черноглазого младенца – что-то должно было произойти тогда. По взгляду Мито, по ее упрямо сжатым губам и бескровному лицу Хаширама Сенджу понял, что, задай он вопрос, жена ответила бы правду – поэтому он ничего не спросил. Он взял ребенка на руки и бережно поправил отогнувшийся уголок одеяльца.

- Вы должны убить его, Хаширама-доно, - в первый раз это прозвучало на клановом совете через неделю после того, как Мито родила первенца. Старейшины говорили о том, какой позор для семьи Сенджу это дитя, как оскверняет дом одно его присутствие, и Хаширама слушал долго и терпеливо, а потом просто сказал:

- Нет.

Спустя еще месяц Тобирама решился:

- Убей его, аники, иначе в клане будет восстание.

- Нет, - снова повторил он. Они вдвоем шли по заметенной лепестками сакуры аллее. Первый Хокаге смотрел, как облетают вишни, и взгляд его был безмятежен, будто сама вечность глядела из его глаз. - Нет, не будет восстания. Сенджу не сражаются против себя. И нет, я не убью ребенка. Я убивал достаточно, чтобы никогда больше этого не повторять.

На следующий день Мито впервые за долгое время вошла в его покои. Она была бледнее полотна, но ясные глаза ее горели, как будто глубоко в ее чреве плясал огонь.

- Почему ты ничего не сделаешь? – спросила она голосом звонким, словно перетянутая струна.

- Что я должен был сделать, Мито-доно? – мягко ответил ей Хаширама.

- Убей его, - ее глаза горели, но голос ее был холодней воды в студеной проруби и чище льда на солнечном свету. – Не ребенка, - качнула головой Мито. – Убей Мадару. Ты должен это сделать, если хочешь помочь мне. Спаси меня. Я хочу выбрать тебя.

В ночь перед битвой в Долине Завершения над Конохой пролился самый сильный в году дождь. Он смыл с вишен воздушную пену лепестков и надломил тонкие ветви, и утром перед Хаширамой предстал пустой, обнаженный, разворошенный сад. Первый Хокаге прошел по аллее, остановился под деревом и мягко коснулся низко склонившейся ветви. Маленький, словно новорожденный птенчик, бело-розовый бутон несмело пробился из пазухи, и Хаширама погладил его подушечками пальцев, потом быстро развернулся и вышел из сада, чтобы в последний раз в жизни убить – или умереть.