Всё посадим! Всех посадим!
Название: Слива и клен
Автор: Клан Сенджу
Бета: Клан Сенджу
Персонажи: Сенджу Хаширама, Узумаки Мито, Учиха Мадара (намеком)
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Размер: 1206 слов
Дикслеймер: манга «Наруто» (с) Кишимото Масаши
Саммари: холодное сердце согреют теплые руки
Она вышла к нему в маске Демона кленовых листьев и в простом белом кимоно. Под багровой вуалью волос поблескивала коралловая эмаль в обрамлении черного металла, застывшего в негостеприимном оскале. Ее наряд явно предназначался для устрашения, но в зловещем на неискушенный взгляд образе затаилось еще что-то – смертельно притягательное, едва уловимое, подобное завораживающему мерцанию клинка в ночной мгле. Рассказывали, что она расправлялась со своими жертвами, не касаясь их, будто привидение. Встретившись с ней, он наконец убедился: молва не врала. Двадцатилетнюю Мито из рода Узумаки не зря называли кровавой дьяволицей с всегда чистыми рукавами. Хаширама склонился в приветствии, дочь старейшины ответила ему тем же. Из ее хвоста на затылке выпала черная шпилька в виде закрученной спирали с серебряным колокольчиком. Стукнувшись об пол, шпилька отчетливо звякнула. Но он даже не шелохнулся, притворившись, что не заметил.
Поединок сердец ничем не хуже любой другой битвы. Каждый пытается перехитрить противника, и сейчас в этом смысле он для Мито – злейший враг. Куноичи расставила хитроумную ловушку. Но ниндзя – а он входил в число лучших – не верят в обман случайности. То, что можно принять за шум ветра в листве, на самом деле колдовская колыбельная, нашептанная демоном. Нечисть выжидала, когда убаюканный охотник захочет прилечь и приблизится к клену, чтобы потом напасть на него из тени дерева. Нагнуться за вещицей – значит попасться на ее искусную уловку и принять вызов. Таково было одно из испытаний, являвшееся частью старинных брачных обычаев в землях Водоворота. Выдержать его удавалось лишь двумя способами: не притрагиваться ни к чему, на чем может быть начертан клановый символ, или же победить девушку в бою. И то, и другое – омуты с дном, сплошь покрытым острыми подводными камнями. По правилам схватка продолжалась до первой капли крови. Однако если жених был не по нраву невесте, то нередко один из них погибал, а иногда оба сразу наносили друг другу смертельные раны.
Мито нахмурила брови под маской. Только бы глухой не услышал звон ее шпильки. Кареглазый чужак из Камня какими-то тропками вызнал, что ему предстоит испытание неприкосновенности. Быть может, стоило ему предложить порошкового чая, который прямо перед употреблением размешивался особым движением бамбуковой палочки? Куноичи закусила губу: она прогадала с расчетом.
С того дня, как клановый совет сообщил ей, что она созрела для замужества, Мито провела три года, придумывая отговорки и пропадая на миссиях. Вдоволь натерпевшись ее выходок, старейшины обвинили дочь Сумино в эгоизме. Влияние Узумаки ослабло из-за того, что десять лет назад истончились связи с Сенджу по причине смерти ее сестры-близнеца, Кито, которая должна была стать залогом прочного союза. Ее род нуждался в надежной политической и военной поддержке за пределами страны. Брак между кланами укрепил бы их шаткое положение. Очевидно, жребий пал на Мито, потому как от кандидатов в женихи не было отбоя: человеческий сосуд и секретная техника для запечатывания кююби служили отменной приманкой. Будто бы старейшины забыли, в каких муках скончалась ее бабка: девятихвостое чудовище разорвало ее живот при родах. К счастью, Мито имела право на традиционную лазейку для девиц, не горевших желанием связать свою судьбу с незнакомцем. Никто не мог запретить ей воспользоваться щедрым опытом предыдущих поколений куноичи. Но если чужак будет и дальше обходить ее капканы, то она сама рискует очутиться в западне супружеских уз.
Ее вооружение отнюдь не исчерпывалось шпилькой. Мито достала из сундука плоский ларец и откинула резную крышку. Оттуда она извлекла сверток. Его содержимым была всего лишь ветка сливы, накануне срезанная ею собственноручно в обледеневшем саду. Уже вторая по счету.
Его взгляд преследовал каждый шаг и мановение куноичи. Он уловил неровность в ее поступи. Мито слегка прихрамывала. Она вручила ему сверток с невидимой усмешкой на устах.
– Это и есть вопрос? – удивился Хаширама, развернув платок.
Его снисходительный тон раздражал. Он принял ее условие за детскую загадку. Мито ненавидела самонадеянность мужского племени. Она намеренно выбрала самый невзрачный сучок. Куноичи была уверена: он даже не догадается, что от него требуется.
– Человек из клана Учиха, заявился сюда за тем же, за чем и вы. Убеждал самодовольно, что сожжет все преграды на пути к желаемому, – с изморозью в голосе проговорила она.
Мито достала из-за пояса шелковый мешочек и вытряхнула на циновки темную пыль. Запах сажи защекотал ноздри Хаширамы, а заодно и его нервы. Ему было доподлинно известно, что этот «человек» жив и по-прежнему невыносим, иначе бы Сенджу решил, что жалкая горстка пепла – то немногое, что осталось от его соперника. Тот был неоспоримым подтверждением поговорки, ходившей среди шиноби: никогда не проси никого из Учиха распутать узел – разрубит. Мадара бы убил или покалечил куноичи раньше, чем успел бы добиться ее расположения. Вот почему Мито хромала: видно, коса нашла на камень.
– Коли вы такой же – как и он, уйдете без ничего.
Признаться, сравнение с Мадарой его покоробило. Хаширама не считал себя верхом галантности, но в свое время мать постаралась привить ему азы учтивости по отношению к особам противоположного пола.
– Если я справлюсь, вы согласитесь стать моей женой? – спросил он впритык. Любая договоренность нуждалась в прояснении.
– Да, хотя… – она медлила с ответом.
– Вы можете быть откровенной, – Хаширама предпочитал грубую честность утонченному лицемерию, поощряя естественность и смахивая, как паутину, всё напускное.
– Я не хотела бы принадлежать мужчине, – она упрямо скрестила под грудью руки.
– Я тоже пока не готов отдаться во власть женщине, Мито-сан, – произнес он серьезно, хотя другой бы на его месте рассмеялся. – Что нам мешает быть свободными вместе?
– Вы так легко говорите о свободе… – со стороны шиноби легкомысленно было позволять себе такие фразы.
– Просто люблю истории со счастливым концом, где нет ни мужчин, ни женщин. Слышали ли вы сказку про путника и лесную демоницу? Однажды он заплутал, угодив в расставленные ею сети. И уже никогда не вернулся обратно, хотя мог убежать. Ему стало жаль одинокую деву, изображавшую из себя злого духа.
Как вода сквозь поры, его слова просачивались в душу. В них не было упрека, только правдивая доброта. Неужели он думал, что у него выйдет ее разгадать? Что она ничем не отличается от дурацкой ветки, зажатой в его руках?
Неприступность обыкновенно вдохновляет на подвиги. Пора было переходить от речей к поступкам. Ради будущей жены Хаширама намеревался сотворить маленькое чудо. Он потер ветку подушечками пальцев: кожа его фаланг расползлась по сероватой коре, как плесень. Чакра заструилась по иссохшим сосудам, размягчая их и пробуждая ветвь от мертвого сна. Она налилась соком, разрослась и окрепла. И промеж дверок пазух протиснулись бусинки почек. Наконец, почти по всей длине набухли плотные розовые бутоны. Теперь бывший сучок украсил бы даже самую претенциозную икебану.
– Кто сказал, что сливы не цветут в середине зимы? – улыбнулся Сенджу, протягивая ей ожившую ветвь.
Ее обдурили как девчонку. Старейшины были прекрасно осведомлены насчет врожденных способностях главы древесного клана и устроили спектакль с Сенджу Хаширамой в главной роли. Мито отвернулась и от бессилия скомкала в кулаке подол кимоно. Родная мать, и та предала ее. Ведь именно она посоветовала дочери задачу, которая казалась невыполнимой.
– Я обещаю… – он придвинулся к Мито совсем близко. Ему захотелось подставить ладонь под яркий водопад волос. В детстве Хашираме нравилось ворошить алые листья клена. Однако он побоялся отпугнуть ее и лишь черкнул кончиком пальца по ленте, на которой держалась маска, – вам не придется носить эту личину.
Мито отдернула голову от его прикосновения, как от пылающего факела. Она почувствовала слабость, словно в ее спину и шею воткнулись тысячи крошечных иголочек. С ним наедине она начинала терять свое драгоценное самообладание. Но куноичи не собиралась сдаваться. Пусть пока Сенджу празднует триумф.
– Пойдемте во двор. Будет красиво, если цветы распустятся на снегу, – предложила она как ни в чем не бывало. Оставалось уповать на третье и последнее из испытаний – свадьбу.
Хаширама вздохнул и последовал за его непримиримой невестой.
Название: Первый раз
Автор: Клан Сенджу
Бета: Клан Сенджу
Персонажи: Джирайя/Цунаде, Орочимару, фоновые НЖП
Жанр: юмор
Рейтинг: R
Размер: 1438 слов
Дикслеймер: ни на что не покушаемся
От автора: не без членовредительства
Саммари: будущих саннинов забросило в столицу Страны Ветров
Много лед назад в Стране Ветров произошло то, что Джирайя уже никогда не вспомнит, Цунаде предпочла бы однажды забыть, а Орочимару… Орочимару всегда знал, но его волновали совершенно иные материи.
***
В закатном отсвете их временное пристанище можно было принять за янтарную глыбу. Два джоунина и чунин из Листа поселились под прикрытием бродячих фокусников в Желтом квартале, на западе Радужной столицы, Ниджииро-но-тоги. Ее основатель, первый правитель Страны Ветров, видно, в душе был большим ребенком, раз возвел целый город, где дома были покрыты разноцветной глазурью поверх глинобитных стен, точно груда рассыпанных по земле леденцов.
Цунаде поправила куль, в который услужливая торговка сложила купленные девушкой сладости: рахат-лукум, покрытый толченым миндалем и кунжутом, для самой куноичи, желатиновых мышек со вкусом малины для Орочимару, коробочку цукатов в подарок ее брату-сластене и, наконец, лакричные палочки – Джирайя их ненавидел.
Она постучала в дверь, защищенную печатями, и со вздохом произнесла пароль:
– О дивный мой лотос! Восемь раз отразился коралл в зеленой воде.
Войдя в их каморку, Цунаде обнаружила только одного из сообщников, погруженного в изучение ядовитой фауны пустынь.
– Напомни мне в следующий раз не поручать Джирайе сочинительство кодовых фраз. Кстати, где этот поэт-недоучка?
– Без понятия, – соврал Орочимару.
– Только не говори, что он опять просаживает весь бюджет миссии в веселых кварталах! — она преградила путь его знаниям, хлопнув ладонью по развороту энциклопедии.
– Не совсем «просаживает». Я бы подобрал другую формулировку, – кажется, он только что подгадил кому-то вечер. И сделал это в весьма ироничной манере.
Орочимару помнил про числа, жирно выделенные красным в его личном календаре: как правило, они не совпадали ни с выходными, ни с праздниками. Каждый месяц в этот злополучный промежуток он старался избегать превратностей биологических ритмов, свойственных любому женскому организму. Особенно, если этот организм был способен одним щелчком отправить в нокаут слона. Орочимару и так преследовал кошмар, леденящий даже его прохладную кровь: разъяренная Цунаде, как канат, скручивала несчастного в мудреный морской узел, от которого он тщетно пытался освободиться всю ночь напролет.
В отличии от него Джирайя не мог похвастаться дальновидностью, поэтому его кошмары сбывались с плачевным постоянством.
***
Она застала героя-любовника на месте развращения в одном из альковов, завешенных прозрачными шторками. Они лишь подчеркивали ложную скромность сомнительного заведения под кричащей вывеской, покрытой светящимся слоем фосфора, чтобы завлекать непритязательных мотылей со среднестатистическим размахом крыльев.
Он стоял на столике со спущенными шароварами, в окружении трех путан. Те пересмеивались, откровенно наслаждаясь скандальной экспозицией. Проститутки по очереди нахваливали его естество.
– Ну что, мои музы, каким еще знатным эпитетом вы наградите этого дружка? Ветрянка-тян?
Дама в горошек, лицо которой было усыпано крупными веснушками, открыла было вишневые губки.
– Бесстыдник! – вклинился возмущенный голос.
– О, так его еще никто не назы… черт, Цунаде! – он почувствовал затылком, что вслед за взглядом она метнет в него кунай. Джирайя поклялся, что подвесит Орочимару за слишком длинный язык на самом высоком в городе минарете. И тот проболтается там до следующей мессы.
– Извращенец! – она пожалела, что не захватила с собой острых предметов.
– Ханжа! – передразнил он ее, с сожалением натягивая штаны.
– Жаба… жаболюб! – Цунаде не была мастером по части ругательств.
– Старо! Лучше уж жаба, чем слизень! – Джирайя повернулся к ней с ухмылкой, совершенно забыв подвязаться. Штаны съехали до колен.
Ее щеки зарделись. Она на миг потеряла дар речи, но почти тут же спохватилась и мстительно прошипела:
– Кривая… пиписька.
Дама в полоску, обладательница веера морщин под напудренным париком, охнула и покачала головой.
Обычно Цунаде оскорбляла его физиономию. В особенности, доставалось безобидной бородавке. Но тут девчонка осмелилась ударить ниже пояса.
– Госпожа «Опять забыла сиськи»! – похоже, Джирайя принял лошадиную дозу алкоголя на пару с инстинктом самосохранения.
– Ну-ка, рискни здоровьем! – рявкнула куноичи, с вызовом выпятив грудь и сжав кулаки.
– Плоскодо…
– Ох, какой глупенький мальчик! Ничего не смыслит в женских прелестях, – поспешила залить пламя Дама в сеточку. Мольба в ее глазах смотрелась особенно двусмысленно на фоне ажурного белья.
– А почему бы нам не сыграть в карты! – подхватила Дама в полоску. Она была старшей в троице и умело сглаживала конфликты выпивкой и развлечениями.
– Маюми-тян, отличная идея, – их клиент капельку протрезвел. Но только капельку.
– Тупица, у тебя денег ни шиша. Небось, последний рё отдал их госпоже! – уже менее грозным тоном сказала Цунадэ. Ее успели усадить на подушки и вручить кувшинчик с алкоголем.
– Давайте тогда на раздевание, – прохихикала Дама в горошек.
– Я за! – Джирайя поддакнул. Условие его вполне устраивало: где, как не в борделях, расплачиваться за проигрыш натурой!
Дама в полоску выудила из-за пояса колоду и принялась ее искусно тасовать. Ловкость рук завораживала юную Цунаде.
– Милочка, ты присоединишься к нам или как? – обратилась к нахмурившейся девушке Маюми.
«Ни за что!» – отказался наотрез Рассудок.
«Плевать!» – выпрыгнул из ниоткуда бес по прозвищу "Азарт".
– Я не умею, – она упорно цеплялась за собственную неуверенность, как за последнюю соломинку.
– О, это дело нисколько не хитрое, – заверила ее Маюми, сдавая карты.
Спустя час Цунадэ распробовала саке и теперь залпом поглощала его, порцию за порцией. Из одежды на ней оставались только бинты и трусики. Джирайя старательно делал вид, что его нисколько не волнуют девственные изгибы сверстницы.
– Странно, новичкам должно везти, – удивилась Ветрянка. По сравнению с почти голой Цунаде она в своем наряде с декольте до пупка выглядела оплотом благопристойности.
– Да что ж такое, – в который раз расстроилась куноичи, когда все раскрыли карты. – Ты явно мухлюешь, придурок!
– Вот еще! Ты просто неудачница! – парень отмахнулся от ее осуждающего пальца.
Его лицо невольно налилось кровью, хотя его уже и без того можно было перепутать с переспевшим помидором и укусить за нос. Фальшивый напев флейты и разговоры заглушила бешеная барабанная дробь собственного сердца. Цунаде разматывала ленты мучительно долго. Она проворчала что-то себе под нос, и ткань соскочила с ее груди, словно жгут. Гендзюцу лопнуло, разлетелось мыльным пузырем. Цунаде целомудренно прикрыла стратегически важные башенки ее пышных угодий.
– У меня, что, в глазах двоится? – ее товарищ моргнул, пытаясь прогнать наваждение. – Почему они такие… огромные?
– О, вот так неожиданная одаренность! – расщедрилась на комплимент Маюми.
Если б у нее были свободны руки, то она бы отвесила ему подзатыльник. Впрочем, у нее тоже двоилось в глазах. Взгляд Цунаде гулял по обнаженному рельефу загорелого торса Джирайи. Пребывание на горе Мёбокузан хотя бы его прессу пошло на пользу.
– Как?! – он не сразу поверил в подобное чудо и поэтому решил проверить на ощупь. Неужели его плоскогрудая Цунаде все эти годы прятала такие сокровища!
Джираця потянулся к заповедным красотам куноичи, но не смог удержать равновесие и свалился прямо на их разлегшуюся хозяйку, уткнувшись носом в ее лобок. Саке прилило к его макушке с троекратной силой.
– Кажется, суши стухли, – промямлил он между ее ног.
В потемневших очах Цунаде распахнулись врата ада. Маюми испуганно ойкнула, скопом припомнив все свои грехи, и вовремя нырнула под кровать. Две ее товарки по ремеслу едва успели отскочить в сторону. На арену пандемониума сошла уязвленная женская гордость.
***
Уповать на их разумность было безумством. Наихудшее развитие событий всегда оказывалось наиболее верным прогнозом, когда две трети его команды проводили наедине дольше десяти минут. Такой срок Орочимару вывел эмпирически в бесчисленных пробах, подстроенных опытом совместной службы. Вероятность крайне неприглядных последствий стремилась к единице при двух ходячих катастрофах, помноженных друг на друга. Однако дуэту удалось побить все рекорды и устроить такой переполох, что добрая половина столицы уверовала в приближение великих катаклизмов, за которыми грядет конец света.
Когда он почувствовал неладное? Когда за окном раздались крики ужаса:
«Спасайся, кто может! Ичиби взбесился!»
«Какой Ичиби! Я слышал, что в «Танцующем Зефире» кто-то выпустил на волю несметное полчище джиннов, и они разгромили все в округе!»
Свет лампы очертил знакомую фигуру в проеме заднего входа: Цунаде вернулась. Не одна. Хотя он не сразу догадался, что ее бесформенная ноша была человеческого происхождения.
– Принимай идиота! Одна штука, – мрачно прошептала она, сбросив Джирайю на кровать, словно мешок с потрохами.
«И та бракованная. Нет уж, их тут двое. Не меньше. Один приволок полутруп другого, поэтому, кто из них первый идиот, а кто второй, – занимательный вопрос», – с раздражением подумал Орочимару.
«Судя по их потрепанному виду, Цунаде разнесла весь квартал, орудуя этим олухом вместо кувалды. Миссия под прикрытием, как же! Как только Джирайя очнется, надо уносить отсюда ноги, покуда новоизбранный казекаге не прилетел с железными гробами по наши бренные тела».
– Помоги мне зафиксировать его ключицу.
Он предпочел тактично промолчать. Морской узел по-прежнему являлся весомым аргументом.
***
Джирайя пробудился от дикой боли. Будто его голову и всё, что ниже, как орех, раздробили молотком, а потом наспех собрали и склеили. Он застонал и с трудом разлепил веки. Его бедро ощупывала какая-то длинноволосая незнакомка. И она выглядела весьма уродливо.
– Орочимару, – заскрипел он зубами.
– Поразительная живучесть. Даже завидно, – едко отозвался тот. – Ну что ж, терпи теперь. Этиловая анестезия скоротечна.
– Я ровным счетом ничего не помню. Что со мной произошло? Вражеское дзюцу?
– Только если напал твой озлобленный теневой клон. Зачем тебе враги, когда ты сам вполне справляешься? Нашел самый глубокий городской колодец, свалился в него, ударился виском, пока пытался выкарабкаться, заработал амнезию, – с сарказмом сообщил ему товарищ.
– Правда? – засомневался Джирайя. Ему подумалось, что он вроде бы намеревался отыскать цитадель, а не колодец. Но вот зачем...
– Истинная.
– А где плоскогрудая? – он не привык обходиться без ее упреков на завтрак.
– Меньше знаешь – целее будешь. В твоем случае, – Орочимару надавил на его ноющее плечо, и Джирайя проклял всех родственников сослуживца вплоть до обезьяны.
***
Это и был тот самый первый раз, когда Джирайя чудом не угодил на пир богов смерти. Цунаде проигралась в карты и с тех пор не выигрывала. А Орочимару… Орочимару израсходовал все запасы словесного яда, чтобы выразить свое искрометное мнение в сожженном после отчете.
Первый раз, которого на самом деле не было.
@темы: Конкурсная работа, Фанфикшн, Клан Сенджу, Тема: Юность
-
-
26.11.2012 в 16:17-
-
26.11.2012 в 16:30Я сам получил удовольствие, пока писал. Спасибо за отзыв! )
Автор
-
-
27.11.2012 в 05:56Саннины, в особенности Джирайя/Цунаде
-
-
27.11.2012 в 10:47Автор
-
-
27.11.2012 в 19:34-
-
27.11.2012 в 21:41Автор
-
-
28.11.2012 в 22:12Демона клиновых листьев
Я не очень верю в такую Мито, но идея хороша. Прочла с интересом.
Спасибо за намёк на Мито и Мадару))
-
-
28.11.2012 в 22:36Упс, миль пардон.
А в какую Мито вы верите? У меня она более спокойная версия Кушины. Юность, все-таки. Я полагаю, что все женщины из клана Узумаки были своенравны, и это одна из причин, почему они нравились более спокойным Сенджу и психологически подходили в качестве сосудов для демонов.
Автор
-
-
28.11.2012 в 22:57Для меня Мито от Кушины далеко. Она, скорее, холодная, сильная, спокойная. Мудрая. В моём представлении она сошлась с Хаширамой за счёт похожести характеров, а не различия. Ещё, наверное, классическая одежда добавляет ей степенности в моих глазах.
Видимо, жалко мне Хашираму, а то как-то жестоко - своенравный Мадара, своенравная жена...
-
-
28.11.2012 в 23:15И нечего жалеть Хашираму. Это его карма. Он вполне заслужил такое окружение, если не в этой, то в своей прошлой жизни.
Автор
-
-
29.11.2012 в 01:45Хм... Вообще, тоже интересный вариант. Просто у меня в голове засел кадр из манги, где Хаширама и Мито стоят вместе, к зрителю спиной. И ощущается в этом кадре какая-то атмосфера взаимопонимания и спокойствия.
Осторожней, осудит вас ваш клан за такую карму =))
-
-
29.11.2012 в 02:23Возможно. Но это же отдельные кадры. Мало ли, какие еще моменты были в их жизни. Жаль, что в каноне так мало показано.
Осторожней, осудит вас ваш клан за такую карму =))
"Мир да любовь, мир да любовь", — сквозь зубы повторял Хаширама, разнимая супругу и Мадару. )
Автор
-
-
30.11.2012 в 17:44Чудесная вещь про кривую пипиську, протухшие суши и уродливую незнакомку))
-
-
30.11.2012 в 18:03Автор
-
-
23.12.2012 в 18:50Деталь про ветку сливы, зацветшую в руках Хаширамы довольно изящна. Спасибо
"Первый раз" с первых двух абзацев уже поднял настроение, совершенно лишённая ритуальной церемонности первой работы, на контрасте хорошо играет) Отдельные моменты очень развеселили, ощущение, что аниме посмотрел - живо и разудало) Все трое будущих санинов хороши, а уж дамы в сеточку и полоску просто прелестны.
Идею про бинт+дзюцу, скрывающие достоинства Цунаде, встречаю впервые и за неё отдельное спасибо.
-
-
24.12.2012 в 19:04Автор "Сливы и клена"
-
-
24.12.2012 в 19:24Автор "Первого раза"